Бой

Действие разворачивается в детском лагере отдыха на море. Лагерь — двухэтажное здание — стоит на побережье, метрах в десяти от линии прибоя, парадным входом на море. Внутри, параллельно береговой линии, вдоль всего здания тянется коридор, кончающийся на обоих концах балконообразными запасными выходами.

Мы — воспитанники — недавно вселились и еще устриваемся, когда сообщают: идут враги. Неприятель приближается к лагерю на моторной лодке, над которой неподвижно висит в высоком голубом небе самолет. Они движутся со стороны моря, направляясь прямо ко главному входу. Я обращаю внимание на странные маневры самолета, который то немного приблизится, обогнав лодку, то, не разворачиваясь, задним ходом, отдаляется назад. "Это он подстраивается под лодку, чтобы вести с бойцами переговоры по телефону" - объясняет мне кто-то.

И вот бой начинается. Фигурки в рыжей форме, пригнувшись, разбегаются из лодки, образуя цепи, перестраиваясь, залегая. Они заходят с флангов, окружают дом. Мне выдают "Макаров". Он выглядит неплохо, только вот предохранителей как-то слишком много. Не менее десяти-пятнадцати кнопочек, рычажков и защелок усеивают рукоятку, ствол, затвор. В основном все они уже сняты, только вот две последние подпружиненные защелки приходится все время держать пальцем, чтобы они не закрывались, блокируя стрельбу.

Я, тщательно прицеливаясь, постреливаю в нападающих. Они —наседают. Я стою справа от главного входа, выглядывая из окна. Кто-то говорит, что за нас сражаются также и местные жители — итальянцы. Смуглые, с короткими курчавыми волосами, они изредка мелькают среди обороняющихся.

Вдруг я замечаю, глянув в коридор, что через правый запасной выход проник вражеский боец и, непрерывно паля из пистолета-пулемета, он движется по коридору к центру здания. Оборона под угрозой! Я понимаю, что должен остановить неприятеля.

Высовываясь из-за угла, и стараясь не попасть под ураганный огонь пистолета-пулемета, я постреливаю из своего "Макарова", тщательно прицеливаясь в широкую (как говорят — "колесом") грудь вражеского матроса. Пули то ли не попадают, то ли не способны причинить вред пистолет-пулеметчику. Однако, он подходит все ближе, и я надеюсь, что от этого вероятность попасть и навредить врагу возрастет.

Но вот "Макаров" вдруг перестает стрелять. В отчаянии я протягиваю пистолет случайно оказавшемуся рядом старшему товарищу. Он быстро осматривает его и, засияв лицом, радостно восклицает: "Да тут всего-навсего пулька застряла!" Он показывает мне свою большую, рабочую ладонь, на которой лежит закопченная то ли пуля, то ли гильза.

Тем временем, прорвавшийся в здание матрос оказывается уже в паре метров от нас и я, понимая, что передавать пистолет мне назад уже некогда, отчаянно кричу: "Давай же наконец, прострели башку этой сволочи!" Старший товарищ немедленно приставляет "Макаров" к голове пистолет-пулеметчика и нажимает курок. Враг падает.

Вместе с братскими итальянцами мы празднуем победу.

Конец.